Онкология просится на вольные хлеба

В конце 2016 года президент ГК «Медика» Нина Ботерашвили приняла участие в международной программе SABIT, организованной Торгово-промышленной палатой США. По ее словам, в американской системе обращает на себя внимание подход к диагностике и лечению онкологических заболеваний, при котором ставка делается на таргетность. «Данный подход доказал свою эффективность. Он значительно снижает риск ошибки при назначении лечения, экономя время, средства и силы пациента», - поясняет Нина Ботерашвили. 

Как подчеркивают в «Медике», это особенно актуально для России, где бюджеты на здравоохранение сокращаются, а число онкологических пациентов растет. Исходя из этого, компания намерена начать проведение исследований широкого планшета генов. А также запустить услугу по забору и хранению биоматериала с последующим его направлением на анализ в генетические лаборатории Швейцарии и США. Если эта услуга будет включена в программу ОМС, компания готова участвовать в проектах государственно-частного партнерства.  

Мимо цели

Председатель исполнительного комитета МОД «Движение против рака», член Общественного совета при Минздраве Николай Дронов считает данные заявления ярким примером того, как частный сектор пытается спекулировать модными словами. По его словам, таргетный подход (Target - цель, мишень) используется в РФ уже давно и вошел в клиническую практику организаций, оказывающих медицинскую помощь по профилю «онкология» и/или «гематология». «Более того, эти тесты во многих государственных клиниках выполняются бесплатно для пациента в рамках программ государственных гарантий оказания гражданам бесплатной медицинской помощи», - отмечает эксперт. 

Проблем в российской онкологии, конечно, много, рассказал порталу Medvestnik.ru Николай Дронов, но они лежат не в этой плоскости. Основной вопрос - как обеспечить всех, кому уже сделаны эти тесты, необходимыми им по диагнозу самыми эффективными и безопасными лекарствами? Сегодня в среднем по стране не более 25% всех нуждающихся в лечении таргетными препаратами пациентов с диагнозом «рак» получают их в полном объеме за средств государства. А все разговоры про «таргетность» в этом контексте – не более чем спекуляция, считает эксперт. «Использование данных методов в частных клиниках возможно только за деньги пациентов и не сможет обеспечить комплексного подхода к лечению онкозаболеваний. Полноценная инфраструктура для оказания всей необходимой онкологическому пациенту медицинской помощи есть сегодня только в государственных клиниках соответствующего профиля», - резюмирует он. 

Границы и полномочия

Все бы хорошо. Но только не везде есть эти государственные онкоцентры. Президент НП «Национальное агентство по безопасности пациентов и независимой медицинской экспертизе» Алексей Старченко подтверждает: координатором лечения онкологического больного является онкодиспансер субъекта РФ. Но тут же приводит в пример Калининградскую область, где регионального онкодиспансера просто нет.  

При этом и заболевание, и его лечение имеют свои особенности, отмечает эксперт. И если теоретически любой хирург может прооперировать опухоль, на практике это едва ли выполнимо: в случае с онкологией хирургическое вмешательство может оказаться неэффективным при наличии местных или отдаленных метастазов. Поэтому все пациенты, даже если они оперируются у других хирургов, должны обязательно получить консультацию в онкодиспансере, который диктует правила оказания помощи по этому профилю в субъекте РФ. «Поэтому, да, теоретически ГЧП в данном случае возможно. Но план лечения должен быть согласован с онкодиспансером – организацией, которой доверено онкологическое сопровождение больных. И должны быть четко прописаны границы и полномочия: какая доля ответственности в данном проекте закреплена за государством, какая – за частником», - акцентирует внимание Алексей Старченко. 

По его словам, модель ГЧП могла бы быть полезной в том же Калининграде. Предположим,  государство выделяет землю, определенное финансирование, а частник вкладывает остальное и ведет строительство. Главное четко определить: в чем интерес государства и в чем интерес частника. Но, по мнению эксперта, на практике в российских реалиях это чревато непоправимыми последствиями. Потому что сегодня онкология – одна из самых коррумпированных врачебных специальностей. «Пациенты просто не жалуются на коррупцию. Зачем мне машина-квартира-дача, если я через полгода умру? Я лучше пожертвую чем-то материальным, но у меня есть надежда, что будет индивидуальный подход. Вот и получается, что некоторые врачи берут деньги в огромных суммах даже с больных, которые обречены», - сетует он. 

По мнению Алексея Старченко, прежде чем говорить о ГЧП в онкологии, надо разобраться с коррупцией. Реальный способ минимизировать ее - прописать четкие правила оказания медицинской помощи: клинический протокол, что надо делать, что бесплатно, что платно. «В том виде, как у нас онкология работает сейчас, ГЧП невозможно, потому что это будет обираловка больных», – резюмирует эксперт.

Драйверы и тормоза

Порядок необходимо конкретизировать, соглашаются и представители частного бизнеса, подвизающиеся в этой сфере. «Нужны единые протоколы оказания медицинской помощи и неукоснительный контроль за их соблюдением», - отмечает председатель правления Медицинского института Березина Сергея (МИБС) Аркадий Столпнер. По его словам, этот шаг будет важнейшей вехой в выполнении поручения министра здравоохранения РФ Вероники Скворцовой - построении национальной системы здравоохранения. Что касается ГЧП в онкологии, самый правильный подход – золотая середина. «Всегда нужно стараться соблюдать баланс. Все в конечном счете определяют люди, которые отвечают за пациентов, независимо от того, будут они из частной структуры или государственной. И там и там есть положительные и отрицательные примеры», - заявил порталу Medvestnik.ru Аркадий Столпнер. По его мнению, необходимо уравнять все формы собственности в способах финансирования медицинских услуг. Еще важнее платить не за процесс лечения, а за его результат. Тогда наличие квоты у пациента перестанет быть «основным показанием к лечению».

С точки зрения бизнеса, проблема ГЧП в здравоохранении в его нынешнем виде заключается в том, что в большинстве форматов партнерство с государством практически ничего не гарантирует инвестору. Защиту интересов инвестора предусматривает единственная модель – ГЧП в виде концессии. Но в медицине у нее есть своя особенность: если концессионный договор заключается на 10-25 или более лет, то через несколько лет оборудование устареет и будет нуждаться в замене. А практически все проекты ГЧП предусматривают оплату услуг концессионера из средств ОМС по тарифам, в структуре которых отсутствует инвестиционная составляющая. Попросту говоря, вы не можете купить новое оборудование на деньги, полученные из фонда ОМС за оказанные медуслуги. «Это важнейшая проблема, которая тормозит развитие института ГЧП в здравоохранении, - считает Аркадий Столпнер. - При том, что онкологические проекты отличает необходимость особенно больших инвестиций. Например, в центр протонной терапии в Санкт-Петербурге инвестировано 7,5 млрд рублей. Такие инвестиции, несомненно, нуждаются в защите государства».

В России в ближайшее время начнут работать два первых современных центра протонной терапии - частный и государственный. Нет сомнений, что центр в Димитровграде не останется без финансирования. Вместе с тем, важно, чтобы и МИБС получил федеральное финансирование и мог оказывать помощь жителям всей страны , а не только Санкт-Петербурга.