Ведущие:
Участники обсуждения:
Мария Борзова (Vegas Lex): Несмотря на то, что у нас нет ни общего закона о ГЧП на федеральном уровне, ни специального закона о ГЧП в здравоохранении, проекты на основе государственно-частного партнерства уже реализуются. Их не так много, но они есть. Большая часть таких проектов в здравоохранении реализуется на основе концессионных соглашений, потому что есть федеральный закон о концессионных соглашениях. Но существуют и другие формы. Часто используют корпоративные и квазикорпоративные структуры. Например, Образовательный центр высоких медицинских технологий для врачей сформирован в Казани на основе некоммерческого партнерства между частным инвестором и региональным минздравом.
С моей точки зрения, как практика, такие проекты эффективны, поскольку регулируются в режиме «ручного привода». Их успешность обуславливают прозрачные правила игры для инвестора и политическая воля. Это выражается в том, что регион принимает собственное решение о ГЧП и работающих схемах проекта с частным инвестором, учитывая его приоритеты, и закрепляет это на уровне нормативного акта. Например, проект вносится в программу развития здравоохранения региона, и регион берет на себя дополнительные финансовые обязательства и реализует проект за счет своего бюджета. Таким образом, для инвесторов «рисуются» достаточно прозрачные правила игры. Возможно, для иностранных инвесторов это не совсем «road map» («дорожная карта»), а прежде всего более-менее конкретная правовая база, понятная финансовая модель, которую предлагает государственный партнер. Как правило, это регулируется подробным соглашением.
Доказательством того, что проекты реализуются в режиме «ручного привода», является пример того же Johnson&Johnson в Казани. Хотя в других регионах страны велись переговоры об открытии таких тренинг-центров, пока их, насколько мне известно, больше не появилось.
А в общем случае, инвестор сталкивается с тремя блокирующими проблемами:
- невозможность понять, как реализовать проект;
- большое количество административных барьеров – начиная от необходимости получать лицензии и заканчивая необходимостью подключения к инженерным сетям, если речь идет о какой-то масштабной стройке;
- бюджетные риски, которые сегодня в ГЧП-проектах невозможно снять до конца.
Приведу конкретный пример из нашей практики. Иностранный инвестор, глядя на успешный пример компании Johnson & Johnson, организовавшей тренинг-центр в Казани, задумался: можно ли реализовать подобные проекты в других регионах России, потому что уровень квалификации врачей в плане применения инновационной медицинской техники, по мнению иностранного инвестора, в нашей стране оставляет желать лучшего. Первая проблема, с которой столкнулся иностранец, – он не знал, к кому пойти. Кто тот государственный партнер, кому он может предложить свой опыт, свои уникальные методики, успешно реализуемые в тренинг-центрах Европы, Азии, по всему миру? Инвестор был вынужден самостоятельно искать возможных партнеров со стороны государства. Когда круг потенциальных партнеров был определен, инвестор пришел к ним на переговоры и выяснил, что государство не очень представляет, как использовать возможности, предложенные инвестором. Получается, инвестор должен самостоятельно разработать организационно-правовую схему проекта, причем желательно в разных вариантах, выбрать структуру, в рамках которой будет реализован проект, определить, стоит ли создавать автономную некоммерческую организацию и т.д. Для этого инвестору необходимо вложить большие финансовые ресурсы, потому что иностранцу, который представляет в принципе только сбытовую цепочку на конкретном рынке, сложно самостоятельно придумать и разработать всё это. Он не обойдется без помощи финансового, юридического, инвестиционного консультантов. И до сих пор ведутся переговоры, как же организовать такой тренинг-центр.
Еще один пример – фармацевтический завод, построенный в Тюмени за государственный счет. Если производственные мощности обновить, можно запустить производство, но завод находится в стадии банкротства. Уже несколько лет идут переговоры с иностранными инвесторами — инвестор может принести как минимум опыт, препараты (и права на них), которые можно производить на существующих мощностях. Переговоры ведутся, но периодически заходят в тупик. Причина проста - инвесторы не очень хорошо понимают, как это реализовывать, ведь регуляторная среда меняется очень динамично и речь идет не только об отсутствии более-менее понятной дорожной карты в отношении структурирования ГЧП, но и о регулировании обращения лекарственных препаратов в целом. В 2013 году сделку не закрыли - инвесторы хотели подать документы на внесение новой площадки в регистрационные удостоверения на препараты, но побоялись, что в 2014-м регуляторная среда поменяется и изменятся условия инвестсоглашения, которое они бы заключили. В переговорах пауза.
Как юрист, периодически участвующий в реализации подобных проектов, скажу, что решить сложившуюся проблему можно двумя способами. Первый - продолжить регулировать в режиме «ручного привода» и ждать, когда практически наработаются эффективные модели, позволяющие реализовывать партнерство между государством и частным инвестором в здравоохранении. Когда практика сама себя отрегулирует, можно будет вносить изменения в нормативные акты, т.е. фактически легализовать практику на уровне нормативно-правовых актов. При этом регионам придется выбирать: на какой из существующих моделей основывать партнерство, привлекать ли управляющую компанию, создавать ли некую корпоративную структуру или использовать модель концессионных соглашений, какие дополнительные льготы предоставлять инвестору, чтобы повысить привлекательность проекта. Но этот путь во многом непредсказуем, ведь мы не знаем, как дальше будет формироваться практика, насколько эти проекты будут успешными, сколько еще аналогичных проектов будет реализовано и в какие сроки.
Второй вариант более глобальный - уже сейчас создать прозрачную нормативно-правовую базу, позволяющую инвесторам понимать правила игры, существующие на рынке. Нужно начинать с самого важного – с принятия закона о ГЧП в здравоохранении. Нужно повышать прозрачность существующей регуляторной среды, вносить изменения не только в акты о ГЧП, но и в существующие акты о здравоохранении, чтобы легализовать понятные для инвесторов схемы. И в принципе совершенствовать модель управления в отрасли.
Оба пути сложные, предстоит провести огромную аналитическую работу, выстроить диалог между инвесторами, которые должны быть заинтересованы в этих проектах, и государством. Нужно находить компромисс между тем, что может и готово дать государство, и тем, что могут и готовы давать инвесторы.
Петр Алдаков (Администрация Калужской области): Я могу прокомментировать некоторые моменты из выступления Марии, обозначившей важные проблемы. Нам нужно утвердить прозрачные правила игры и продумать административную поддержку, чтобы инвестор понимал, как приходить, к кому, с чего начинать и т.д. Однако правила игры на федеральном уровне достаточно размыты, регионы должны брать инициативу в свои руки.
В апреле 2013 года вышло постановление правительства области об одобрении концепции развития государственно-частного партнерства в сфере здравоохранения Калужской области. Этот документ в некотором роде регламентирует деятельность ГЧП в сфере здравоохранения и находится в открытом доступе. Создан центр ГЧП, который занимается проектами не только в сфере здравоохранения, но и других областях.
В концепции прописаны некоторые конкретные механизмы работы с инвесторами. Первый: концессия, здесь всё понятно. Второй: BOLT – строительство-владение-аренда–передача. Частный инвестор строит объекты недвижимости для предоставления медицинских услуг, и право собственности остается у него до завершения проекта (10-15 лет, может закладывать объекты в качестве обеспечения). Построенные объекты здравоохранения инвестор передает в аренду государственному учреждению для предоставления услуг населению. Государственное учреждение выплачивает арендные платежи инвестору, за счет которых инвестор возвращает вложенные денежные средства. После выплаты всех арендных платежей право собственности переходит от инвестора к государственному учреждению здравоохранения.
Третий механизм: BOOT – строительство–владение–эксплуатация-передача. Здесь предусмотрено создание специальной компании на территории региона. Акционер - частный инвестор. За счет средств уставного капитала специальная компания строит объект недвижимости и регистрирует его на себя. Калужская область рефинансирует затраты инвестора на создание объекта с учетом доходов от эксплуатации объекта путем выкупа акций компании. По окончании проекта контроль над компанией переходит полностью к Калужской области.
Сдерживающими факторами развития ГЧП в настоящее время являются: отсутствие нормативного определения ГЧП в законодательстве РФ, несовершенство правовой базы по ГЧП, недостаток квалифицированных кадров, имеющих опыт работы с проектами по модели ГЧП, невысокий уровень доверия бизнеса к государственной власти и отсутствие ясно сформулированной долгосрочной государственной политики в области развития ГЧП.
Административная поддержка осуществляется у нас таким образом: когда приходит инвестор, мы знаем, что ему рассказать, это делается просто и быстро. В Калужской области создано Агентство регионального развития, которое всячески помогает инвестору: можно сказать, за руку ведет его в те инстанции, где нужно получить какое-то разрешение (на строительство, на создание юридический компании). Это агентство работает бесплатно, оно не берет с инвестора денег за свои услуги. Никакой коррупционной составляющей в этом нет. Сотрудники агентства четко и ясно объясняют инвестору правила игры, помогают ему осуществлять деятельность на территории региона. Мария рассказывала про компанию Johnson & Johnson. Если инвесторы не знают, куда идти, пусть приходят к нам. Мы готовы их принять в Москве или Калуге, пригласить наших специалистов, которые всё подробно объяснят.
Мы выясняем, какие технические параметры здания и коммуникации нужны инвесторам, по этим параметрам подбираем площадки для строительства и подробно рассказываем о налоговых льготах, которые готовы дать. Эта своеобразная административная поддержка осуществляется в конкретные сроки. Мы не загружаем инвесторов множеством законодательных актов, ссылками на федеральное законодательство, а показываем конкретные площадки, работаем максимально прозрачно, честно и быстро.
С точки зрения сотрудничества с федеральными органами власти, мы очень хорошо работаем с Минпромторгом. От них получаем хорошую помощь в реализации таких проектов.
Мария Лядская (МВ): Петр, могли бы вы привести примеры проектов ГЧП в сфере оказания медицинских услуг населению в Калужской области?
Петр Алдаков: Реализуемые проекты по ГЧП в основном касаются оказания услуг по бесплатному медицинскому обеспечению населения в рамках федеральных обязательств негосударственными медицинскими учреждениями. В Калужской области есть несколько таких. Из территориального фонда ОМС выплачиваются деньги негосударственным учреждениям, которые оказывают населению услуги бесплатно. Например, подведомственным больницам РЖД, Министерства внутренних дел и т.д.
Мария Лядская: Но, строго говоря, это не является Государственно-частным партнерством, это просто оказание услуг по государственным тарифам в рамках госзадания. Есть ли в Калужской области опыт концессий?
Петр Алдаков: О концессиях я пока не слышал. Недавно с нашим калужским министром здравоохранения были в командировке в Дании, общались с разными компаниями, такие варианты обсуждаются. Реально реализующихся, насколько я знаю, по концессионным соглашениям сейчас нет. Здравоохранение – чувствительная социальная среда. Боимся мы такие вещи отдавать в концессию, должен быть очень аккуратный проект.
Иван Глушков (STADA CIS): Сегодня ГЧП мы стали называть всё, что угодно, любые формы взаимодействия частного инвестора с государством почему-то стали ГЧП. Приведенный пример с заводом в Тюмени – это просто приватизация. Это никакое не ГЧП.
Учебный центр, который упоминали сегодня, это никакое не ГЧП. Это способ продвижения лекарственных препаратов компании, это инвестиции в продвижение. Учебный центр ничего не зарабатывает и никогда не окупится, это инвестиции в то, чтобы врачи знали, как лечить, потому что от этого знания рождается спрос на лекарственные препараты конкретного производителя.
Проекты ГЧП, будь то концессии, либо какие-то другие более сложные формы, скорее всего, будут двигаться, если будет двигаться законопроект о ГЧП, который находится сейчас в Госдуме. Как бы не были заинтересованы регионы в привлечении инвесторов, в создании рабочих мест и появлении новых налогоплательщиков, бюрократическая машина не работает без поручения. Пример, когда инвестор не знал, к кому прийти – типовая ситуация. Приходишь в регионы, разговариваешь с представителями власти. Человек, сидящий напротив, внимательно слушает и говорит: «Я всё понимаю, но сходи к руководству. Если мне скажут, что это надо делать, мы с тобой будем это делать».
Чтобы машина работала, нужен закон. Не будет закона, будет много работы для юристов, которые будут строить сложные модели. Будет что-то в телевизоре, поскольку ГЧП становится таким же популярным термином, как инновация и модернизация. Но вряд ли будет что-то еще, к сожалению. При этом важно – почему не будет? Все такие проекты долгоиграющие, долго окупающиеся, а бюджет у нас трехлетний. Никакие соглашения с государством в рамках существующих сегодня обязательств не могут быть длиннее трех лет. За три года ничего не окупается. А договариваться с государством дольше, чем на три года, невозможно. Либо должны быть проекты с такой стоимостью услуг или продукции, чтобы это было окупаемо за три года.
Мария Лядская: Иван, в вашем понимании, что такое ГЧП?
Иван Глушков: Долгосрочное соглашение между частным инвестором и государством, направленное на создание объектов или решение инфраструктурных задач, направленных на решение социально значимых вопросов общества.
Мария Лядская: А примеры ГЧП в России можете привести?
Иван Глушков: В России нет ГЧП. Есть концессии, но концессии – не ГЧП. Точно так же, работа любого крупного бизнеса в стране – это всегда взаимодействие с государством. И что? Теперь любое взаимодействие с государством – ГЧП?
Мария Лядская: Получается, что так. Во всяком случае, в обществе именно так понимают ГЧП.
Иван Глушков: Но это не так. Есть некоторый набор инструментов, которые нам разрешает гражданский кодекс, структура договоров какая-то. До тех пор пока эта структура определяется только гражданским кодексом, пока у нас нет закона, это всё игра слов.
Эдуард Шульц (НМК): Я бы не согласился с такой точкой зрения. По моему мнению, ГЧП - это сотрудничество двух инвесторов: государства и частника. С частником всё понятно: он должен прийти и дать денег. Государство может войти деньгами или площадями. Понимаю, что вопрос спорный, да и законодательно он не решен. Когда у нас будет закон, станет ясно, где ГЧП, а где – нет.
Сегодня мы обсуждаем ГЧП, и, возможно, удастся хоть как-то расшатать эту ситуацию, объяснить, что в ГЧП в равной степени должны предпринять усилия и государство, и частный инвестор.
Олег Рукодайный (НИАРМЕДИК): Действительно, ни у кого нет понимания, что такое ГЧП. Очень часто регионы предлагают нам поучаствовать в ГЧП. На деле, когда мы выезжаем на места, - видим больницу, стройка которой была приостановлена 15 лет назад. Нормы, по которым она строилась, устарели. Больницу нужно перестраивать. Для нас это невыгодно: здание 15 лет находилось под открытым небом, его нужно разрушать и выстраивать заново. И этот проект преподносится как ГЧП. Примерно такая сейчас ситуация.
Интерес к частной медицине у регионов достаточно большой. Но поскольку нет закона, никто не понимает, на каких условиях взаимодействовать частнику и государству. Каждый делает это на свой страх и риск. А это значит, что никто не получит хороших условий. Проекты, которые мы сейчас называем ГЧП, для нас, как для коммерческой структуры, невыгодны. Нам нужны четкие, прозрачные правила игры. Без них можно сколько угодно говорить про ГЧП, можно мечтать, высказывать различные мнения, ориентироваться на западный опыт, но в реальности ничего не получится.
А между тем, формат работы в рамках государственно-частного партнерства, исходя из опыта некоторых стран, в частности Великобритании, говорит о том, что выигрывают от этой формы сотрудничества все. Пациент получает качественную и комфортную медицинскую помощь, возможность, при необходимости применение новых методик. Государство снимает с себя проблемы по организации медицинской помощи в клиниках, при этом гарантирует гражданам медицинскую помощь. Инвестор вкладывает денежные средства в менее рисковый проект, так как государство гарантирует возврат этих средств. Надо понимать, что медицинский бизнес очень редко бывает высокоприбыльным, это социальная сфера, к тому же для рынка доверительных услуг всегда характерны высокие расходы на фонд оплаты труда. По частным клинкам около 70% от выручки уходит на расходы, связанные с оплатой труда.
ГЧП — это единственный путь быстро и качественно изменить систему здравоохранения и сделать ее ориентированной прежде всего на пациента. Частные клиники, проходя определенный путь эволюции от маленьких кабинетов до крупных стационаров, постоянно вынуждены были выживать и эффективно распоряжаться ресурсами, создавать комфорт для пациентов, постоянно искать новые технологии и методы лечения, регулярно обучать персонал, ценить опытных врачей. Именно эти качества позволят новым клиникам в рамках ГЧП стать эффективными. Однако для реализации этого проекта необходима правовая база, которой в данный момент нет.
На западе принято, что уровень выгоды государства от привлечения частного бизнеса в проект увеличивается на 10-15%. Но это в Европе. При таких высоких уровнях коррупции, теневого оборота и бюрократизма, который царит в России, можно предположить, что выгода или эффективность привлечения частного капитала в проект ГЧП может доходить до 30-35%. Однако есть еще одно слабое место для привлечения частных инвесторов в медицину - низкий тариф ОМС. Учитывая, что большинство объектов при ГЧП придется строить с нуля, окупаемость этих инвестиций 7-15 лет – это может не удовлетворить инвесторов.
Эдуард Шульц: Олег, был ли у вас опыт с московской программой «Доктор рядом»?
Олег Рукодайный: У нас такого опыта не было, поскольку наши клиники ориентированы на другой формат.
Алексей Бехтев (МЕДСИ): Сейчас мы обсуждаем вершину проблемы, но я предлагаю посмотреть глубже. Инвесторам в первую очередь необходима заинтересованность в ГЧП, а государству исполнение данных социальных обязательств. В сегодняшней действительности один из немногих, если не единственный, предлагаемый механизм сотрудничества, которым государство пытается заинтересовать частные клиники – это работа в системе ОМС.
При этом необходимо внимательно посмотреть на эту систему. Оказание амбулаторно-поликлинической помощи остается невыгодным даже в случае максимальной оптимизации лечебного процесса. Что касается стационарной медицинской помощи, то мы можем оптимизировать лечебный процесс двумя путями: оптимизировать использование имеющихся площадей и как следствие, оптимизировать логистику и лечебный процесс. При этом, стандарты стационарного оснащения жестко регламентированы санэпиднормами, которые не пересматривались с 80-х годов. В связи с этим устройство стационаров и логистика потоков больных внутри них очень далеки от современных мировых стандартов, а возможности оптимизации ограничены вышеперечисленным. По существующим медико-экономические стандартам клиники вынуждены оказывать помощь по минимальным тарифам, которых зачастую не хватает даже для покрытия себестоимости услуг. В дополнение к этому истинная цель пребывания в стационаре подменяется содержанием МЭСов. Как пример – очень часто терапевтические больные не нуждаются в длительном стационарном лечении, например на протяжении трех недель. Мы знаем, как оптимизировать работу, мы можем добиться отличных результатов лечения намного быстрее, но парадокс в том, что текущее российское законодательство в ряде случаев может не позволяет этого сделать.
Я согласен с коллегами: сегодня подавляющее большинство предложений, с которыми мы сталкиваемся со стороны государства, заключаются в том, что нас просят: «сделайте что-нибудь, чтобы больница, институт или коллектив работали лучше, чем сейчас».
Поэтому, на мой взгляд, с точки зрения развития ГЧП в области медицинской помощи необходимо в первую очередь заинтересовать инвестора. И если делать это путем привлечения к работе в системе ОМС, то нужно пересматривать стандарты и порядки оказания медицинской помощи, медико-экономические стандарты, убирать огромное количество источников финансирования и сводить их в один прозрачный и видимый всем, который будет учитывать реальную стоимость современной медицинской помощи.
Также считаю целесообразным пересматривать нормы, по которым должна и может функционировать больница.
Сергей Плехов («СОГАЗ Мед»): Надо ли привлекать частный капитал в здравоохранение? Безусловно, надо, потому что население не удовлетворено качеством медицинской помощи в значительной степени. Ситуацию может поправить наращивание поставщиками предложений медицинских услуг гражданам с конкуренцией на качестве медицинской помощи. Но для этого нужен приток инвестиций. Государство вносит определенные инвестиции, но его возможности не безграничны. Безусловно, привлечение частного капитала в здравоохранение - один из приоритетов нашего государства. Я, как представитель страховой компании, работающей в ОМС, могу сказать, что государство сейчас много делает для того, чтобы эти инвестиции пришли. На мой взгляд, заказчиком проектов ГЧП должно выступать именно государство, ведь в первую очередь это необходимо ему. Инвесторы стоят в очередь со своими деньгами в здравоохранение. Не проходит месяца, чтобы к нам не приехал за консультацией крупный инвестор. Его интересует, где можно эффективно применить финансовые ресурсы. Деньги есть, и они придут в регионы, если те сформируют четкие инвестиционные программы — некий банк предложений, куда они готовы пригласить частных инвесторов. При этом, не забыв указать, что данный регион готов внести от себя. Должен быть хороший консалтинг. Если инфраструктура ГЧП не создана, то это будет хождение по мукам, как для государства, так и для инвестора, и закончится фиаско.
А что мешает сейчас ГЧП, так это пресловутое «ручное» управление. Когда у нас не действуют системные механизмы, мы переходим к нему. Оно может быть как позитивное, так и негативное. Бизнес, как правильно сказали коллеги, не может закладываться в надежде, что хороший дядя всё разрулит. Это не долгосрочная политика. Мы, страховые компании, в том же ОМС боремся за то, чтобы везде действовали экономически обоснованные механизмы принятия решений, чтобы действовали нормативные документы. Чтобы это было первично при принятии всех решений.
Людмила Тищенко (ИНВИТРО): Я не первый раз участвую в круглых столах и конференциях, где мы говорим о сложностях, с которыми сталкивается бизнес в сфере здравоохранения. Как ни совестно мне бывает перед зарубежными партнерами, никогда представители государства не считают необходимым прийти к началу, пробыть до конца заседания, поучаствовать в прениях и взять на себя хоть какую-то ответственность. Мое глубокое убеждение: сегодня государство, как девушка, которая пропустила свою свадьбу. Она была невестой с приданым, а сейчас пытается куда-то пристроиться.
Партнерство — это взаимоотношения нескольких сторон. Мы же всегда играем в одну сторону. Сегодня мы не то, что не можем договориться с государством, мы даже не можем понять, чего оно хочет? Надо денег? Скажи сколько, а главное – за что?
Что касается ГЧП, у нас не только нет закона, но и понятийного аппарата. Мы не понимаем, о чем говорим. Соглашусь с коллегами, что это – долгосрочные проекты, подразумевающие стратегическое сотрудничество. Может быть, я излишне резка в своих суждениях, но я уверена, что сегодня государство больше заинтересовано в инвестициях, чем инвестор в пристраивании своих денег в государственную зону.
Как ни крути, если мы друг с другом вступаем в какие-то отношения, это уже партнерство. Но в крупных инфраструктурных проектах, о которых сегодня говорили, когда нужно большие деньги вложить, что-то построить, дальше мы вступаем в противоречие с законом о государственных закупках. Ты построил, ты вложил деньги, а управление выиграла другая компания.
Сейчас мы столкнулись с программой «Доктор рядом». Цикловой медицинской услуги там не будет, но ведь как часто человеку нужно просто прийти к терапевту и услышать, что у него все хорошо. Или, если у него все нехорошо, чтобы ему дали возможность обратиться за квалифицированной помощью. По концепции «Доктор рядом», обсуждается предоставление пациентам безвозмездных медицинских услуг только врачом общей практики. При этом никто не запрещает на этих же территориях размещать узких специалистов, оказывающих платные услуги. Выбор – за пациентом: или он пойдет по направлению в государственное учреждение, или заплатит.
А отвечая на вопрос: как привлечь инвестора, скажу коротко: заинтересовать. Пока инвестор не будет заинтересован, он не пойдет ни на какие взаимоотношения.
Олег Левковский (Диаверум Рус): Наша компания работает в области помощи пациентам с заболеваниями почек. Большого опыта в России пока нет. Есть положительный опыт наших коллег из других диализных компаний в России. Такие центры работают успешно не во всех регионах. Если сравнивать по миру, количество пациентов на диализе на миллион жителей в России очень сильно отстает. Но есть регионы, где ситуация немного лучше. Диализ – жизнеспасающая процедура, альтернатива трансплантации. Может быть, поэтому вызывает больший отклик у региональных властей, которые стараются выстраивать партнерство с компаниями, предоставляющими эти услуги.
Сейчас «Диаверум» находится в состоянии исследования российских нормативно-правовых актов. Не все они позитивны в плане рисков, тарифов. Думаю, позже у нас будет больше позитивных примеров нашего партнерства в России. И естественно, мы ждем новый закон, который должны скоро принять.
Фёдор Шпаченко (Столичная медицинская клиника): Еще в начале 2013 года Вероника Скворцова обозначила приоритетные направления, в которых ГЧП как форма сотрудничества должна развиваться. Было высказано достаточно много интересных форм. Сегодня нет определяющего закона, но есть подвижки. С моей точки зрения, без длительного подготовительного периода можно в очередной раз наломать дров. Необходимо четко определить правила игры. Когда будет принят закон, мы поймем, как играть по этим правилам.
«Доктор рядом» - проект интересный, его можно отчасти назвать ГЧП. Мы идем в государство с желанием инвестировать, а, оказывается, заходить туда сложно. Я был на нескольких совещаниях рабочей группы по проекту «Доктор рядом». Правительство Москвы заинтересовано в развитии данного проекта. На совещаниях присутствовали представители Роспотребнадзора, Департамента здравоохранения, Департамента жилищно-коммунального хозяйства, юристы. На каждой рабочей группе поднимался вопрос о нормативно-правовой базе, созданной в 80-х годах по санитарно-эпидемиологическим требованиям, в ряде случаев не имеющих отношения к медицине. В современных условиях многое надо пересматривать. «Доктор рядом» - европейский вариант развития небольших практик, оказывающих первичную медицинскую помощь. В России они тоже нужны. Вопрос: в каком формате и кому это интересно? В формате 100-120 метров – это неинтересно потому, что тот объем необходимой медпомощи, который государство возлагает на инвесторов, занимает порядка 30-40 % этой площади. Что можно разместить на оставшихся метрах? Практически ничего. С точки зрения экономической привлекательности данный проект сегодня не интересен крупным инвесторам.
Мария Лядская: Не могли бы эксперты высказать свое мнение относительно того, нужен ли отдельный закон о ГЧП в здравоохранении или достаточно ряда положений, посвященных нашей отрасли, в общем законе, который сейчас находится на рассмотрении в Госдуме?
Роман Шабров (БРАС): По моим наблюдениям, дискуссия о ГЧП ведется уже в течение 10 лет. Законопроект неоднократно пытались разрабатывать и бизнес-ассоциации, и в Министерстве экономического развития и торговли. Однако пока он так и не принят. На мой взгляд, закон необходим. Законы, существующие сейчас, для сферы фармацевтики и медицины абсолютно не подходят. Здесь есть специфика, и она должна быть учтена в законодательстве. Я считаю, в законе о ГЧП должны быть статьи, исчерпывающе регулирующие ГЧП в сфере здравоохранения. Только тогда мы сможем говорить, что в кабинетах высокопоставленных чиновников бизнес будут слушать.
Людмила Тищенко: Закон, безусловно, нужен, и он должен быть один. Там должны быть четко прописаны статьи, посвящённые различным направлениям взаимодействия государства и частного бизнеса. Здравоохранение – как одна из статей. Отдельный закон, по-моему, будет еще хуже.
Иван Глушков: Отдельный закон по здравоохранению с точки зрения ГЧП не нужен. Раздел в законе – тоже вряд ли. Но надо смотреть, в каком виде закон пройдёт второе чтение. В том виде, каком прошел первое чтение, он применим и без отдельных статей. Его можно использовать уже сейчас. Хорошо, если его подпишут в таком виде.
Добавлю о привлечении инвесторов. Когда инвестор считает любой инвестиционный проект, смотрит на возвратность инвестиций. Соответственно, оценивает спрос. Чтобы оценить спрос в здравоохранении и в фармацевтике, нужно создать реестр пациентов, нормальную медицинскую статистику. В стране, как ни странно, нет статистики о выпуске лекарственных препаратов, потому что госпредприятие, которое ее собирало, обанкротилось. Фактической информации, позволяющей оценить емкость рынка, спрос на рынке, окупаемость инвестиционных проектов, сейчас становится всё меньше. Создание системы сбора общедоступной валидной информации существенно снижает риск инвестиционных проектов.
Олег Рукодайный: Очевидно, что закон нужен. Поскольку заказчиком является государство, хотелось бы, чтобы для концессионеров были льготы и гарантии. Привлечь деньги без страхования некоторых рисков будет невозможно. Я знаю, что в планах «Доктор рядом» было порядка 100 площадок, а реализовали около 20. Мы понимаем, что в проект не будут входить крупные медицинские структуры, и при этом у государства есть много возможностей предоставлять дешевые кредиты, как в Европе. Я уверяю, что многие компании заинтересуются такими кредитами для вхождения в проект.
С уверенностью могу сказать, работая много лет в частном и государственном здравоохранении, только ГЧП может спасти нашу систему здравоохранения. Среди нас нет ни одного человека, который был бы полностью удовлетворен здравоохранением, не говоря о том, что мы платим деньги за так называемую бесплатную медицину. Мы сами являемся пациентами, хотим получить качественный сервис. Это реально. Например, построить большую больницу, где будет управлять частная компания, от этого выиграют все.
Валерия Березовская (МТПП): Для меня, как для обывателя, эта тема очень интересна и важна. Я считаю, государство должно быть заинтересовано в улучшении качества медицинских услуг, и неважно, фармация это, медуслуги или производство медтехники. А как для представителя общественной организации, для меня важно, чтобы представители бизнеса имели возможность выгодно вкладывать свои средства, зарабатывать на этом, чтобы это было четко регламентировано.
Что касается закона, я была бы против отдельных разделов. По опыту других отраслей могу сказать, что в этом случае возникают противоречия с законами, которые уже есть в отрасли. Несостыковки приводят к коллапса
Приведенная научная информация, содержащая описание активных веществ лекарственных препаратов, является обобщающей. Содержащаяся на сайте информация не должна быть использована для принятия самостоятельного решения о возможности применения представленных лекарственных препаратов и не может служить заменой очной консультации врача.