Владислав Ледовский: за хорошую зарплату многие врачи с радостью уехали бы из Москвы в деревню

– Ведущие медуниверситеты третий год подряд повышают цены на коммерческое обучение. Правда ли, что медобразование становится менее доступным?

— Устанавливая высокую цену на обучение, вузы понимают, что желающие поступать все равно найдутся. Спрос на высшее образование в московских университетах высокий. Поэтому они исходят из рыночного принципа минимизации затрат при максимализации прибыли. Грубо говоря, выгоднее обучать 100 студентов за 1 млн руб. в год, чем 200 за 500 тыс.

Но так поступают не все вузы, а только самые топовые. Региональные медуниверситеты не могут повышать цены слишком сильно, потому что сопоставимого потока абитуриентов там нет. Опять же в платном сегменте у вуза нет цели обеспечить реализацию конституционного права на доступность высшего образования. Для этого существуют бюджетные и целевые места.

— Законопроект об обязательных отработках выпускников медвузов и колледжей получил в основном негативные отзывы. Как вы считаете, инициатива все-таки будет одобрена?

– Думаю, да, хотя, может быть, не в этом году и не в таких формулировках. Правительство и профильные ведомства (Минздрав и Минобрнауки), Госдума, Совет Федерации – все поддерживают. Возможно, если после трехкратных штрафов предложат полуторные, эти суммы уже будут восприняты как приемлемые.

Сейчас можно легко расторгнуть договор о целевом обучении – это заведомо проигрышная ситуация для заказчика. Поэтому с точки зрения интересов государства введение штрафов за отказ от исполнения обязательств справедливо. Но к предложенной величине, конечно, есть вопросы. Почему бы, например, не привязать эти штрафы к инфляции или к ставке ЦБ. Это был бы гораздо более логичный и мягкий вариант.

Лично я отношусь ко всему этому негативно, потому что вместо реального решения, например, кратного повышения зарплат в отрасли, проблему пытаются решить через закрепощение врачей.

Позицию регулятора понять можно: в условиях жесткого кадрового дефицита его задача – обеспечивать доступность медпомощи, то есть заполнить первичное звено специалистами. Но, думаю, это будет неэффективно в долгосрочной перспективе, потому что врачи все равно будут сбегать туда, где условия труда и жизни лучше.

Престижность медицинской профессии будет снижаться. Да, возможно, места в вузах все равно будут заполняться, но уровень поступающих снизится. Не исключено, что абитуриенты и их родители начнут задаваться вопросом: а стоит ли идти в медвуз? Не проще ли поступить на биофак, где можно получить добротное и при этом более короткое образование, которое позволит связать жизнь с медицинской наукой?

– Насколько введение обязательной отработки усложнит поступление в ординатуру, учитывая, что это очное обучение?

– Точно будет сложнее. Если молодому специалисту придется уехать работать на три года в небольшой город, где нет медвузов, получается, он потеряет возможность параллельно обучаться в ординатуре. Да, законодательно мы это не запрещаем, но он просто физически не сможет оказаться в двух разных городах. Не исключено, что у вузов возникнут проблемы с заполнением мест.

– С 2023 года после запуска портала «Работа в России» заключить целевой договор можно с любым регионом. Как заполняются сейчас целевые места, поступить по такому договору стало проще?

– С запуском «Работы в России» с точки зрения доступности поступления и прозрачности распределения заявок система стала лучше. До 2024 года было преимущество у тех, кто мог лично прийти в местный Минздрав за гарантийным письмом и договориться о получении квоты заранее. Новая система позволяет абитуриенту с Дальнего Востока поступить по целевому договору в Москве, если он превосходит остальных по баллам.

Тем не менее, хотя целевые места не заполняются полностью, не могу сказать, что поступить стало проще. Подавляющее большинство абитуриентов стремятся в вузы Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов. А так как они друг с другом не договариваются, кто на какое предложение откликается, естественно, на одну заявку о целевом обучении может быть хоть 100 человек. Из них поступит всего один-два.

С этого года абитуриент вправе подавать документы три раза на две специальности в каждом вузе, но заявку на обучение по целевому договору – только на одну специальность в одном вузе. В прошлом году такая система действовала при поступлении на специалитет, сейчас она распространяется и на ординатуру.

Поэтому, думаю, ситуация с заполнением целевых мест может ухудшиться. В прошлом году вузы нередко обращались к нашему ресурсу с просьбой информировать об освободившихся целевых бюджетных местах в ординатуре, которые в итоге перешли в «чистый» бюджет. По закону эти места могут быть заполнены в рамках второй или третьей волны поступления.

– В 2023 году вузы перешли на пятилетнюю ординатуру по пластической хирургии, при этом число желающих обучаться упало примерно в три раза. Как вы считаете, нужно ли увеличивать длительность ординатуры по «сложным» специальностям?

– Я, конечно, не эксперт в области пластической хирургии, но вполне верю, что обучение хирургическим специальностям должно длиться не меньше трех лет. Другой вопрос: почему именно по пластической хирургии такой большой срок? Например, ординатура по нейрохирургии со следующего года будет длиться три года. Ординатура по сердечно-сосудистой хирургии тоже трехлетняя. Не связано ли это с попыткой за счет неких барьеров ограничить доступ в отрасль и бороться с потенциальными конкурентами? Аргументированного ответа, почему именно пластических хирургов нужно обучать пять лет, нет.

Это тем более странно на фоне продления срока действия постановления правительства о профессиональной переподготовке по травматологии-ортопедии, хирургии и анестезиологии-реаниматологии – фактически это интернатура, там всего год обучения. Вопрос: хороший ли специалист у нас получится за один год обучения хирургии?

Вопрос увеличения продолжительности обучения лежит прежде всего в экономической плоскости. Стипендия ординатора – 8–9 тыс. руб. Можем ли мы быть уверены, что этот дополнительный год действительно будет на пользу, а не в минус, из-за того, что теперь ординатор будет вынужден учиться в 1,5 раза дольше и искать возможность на эти деньги существовать.

Да, с прошлого года ординаторы могут работать врачами-стажерами. Минимум несколько человек в прошлом учебному году писали мне, что в вузах их после первого года ординатуры в полупринудительном порядке отправляют работать врачами-стажерами не на клинические базы, а в другие города. Получается, что должность врача-стажера была нужна не для того, чтобы ординатор мог получать зарплату побольше, а чтобы затыкать ими кадровые дыры. Значение ординатуры тем самым обесценивается.

– В 2021 году ваш портал начал вести проект с отзывами на ординатуру. Какие моменты чаще всего становятся объектом критики? Были ли ситуации, когда вуз оспаривал оценки, и какой механизм урегулирования спорных отзывов?

– Мы начали собирать отзывы, чтобы помочь абитуриентам в выборе места обучения. Ординатура в российских вузах очень неоднородная по качеству образования, поэтому кто-то может попасть в такое место, где из тебя делают реально хорошего врача, а другие – туда, где их используют для выполнения рутинных задач. Отзывы анонимные, чтобы люди не опасались каких-то последствий.

Их анализ показывает, что многие вполне искренне оценивают ординатуру хорошо. И даже если отмечают недостатки, говорят, что в целом она на уровне. Наверное, потому что в том числе понимают, что лучше просто не получится в действующей системе. Например, пользователь пишет, что приходилось много заниматься бумажной работой, помогать с перевязками и т.д., чтобы снять нагрузку с врача-куратора. Потому что он очень крутой и готов меня учить, но ему за это не платят.

Из недостатков чаще всего пишут про отсутствие теоретического обучения, как ни странно, так как мы понимаем ординатуру в первую очередь как доступ к практике. Но оказывается, теории тоже не хватает. Некоторые ординаторы жалуются, что им по сути читают те же лекции, что и на шестом курсе.

Обратная связь от вузов чаще всего оказывалась положительной. Было несколько случаев, когда в университете узнавали, какой врач оставил отзыв, и пытались разбираться с ним. Но в большинстве случаев в администрации вузов реагируют адекватно.

– Ваше мнение о причинах кадрового кризиса в здравоохранении. Почему ситуация не сильно улучшается? Означает ли это, что государство будет и дальше пытаться закручивать гайки и де-факто заставлять врачей соглашаться на не самые лучшие условия труда и не очень конкурентные зарплаты?

– Тема оттока врачей из госмедицины очень сложная. Во многом она касается именно материальной стороны, но дело не только в ней. В последнее время мы видим сокращение автономии врачей — за счет внедрения многочисленных клинических рекомендаций, жестких инструкций по правилам общения и поведения, порядков, ограниченного времени на прием пациента. То есть здесь вопрос не только в деньгах, но и в условиях работы, в частном секторе они пока лучше.

В то же время мы видим жесткий региональный дисбаланс – в Москве самый низкий спрос на врачей, почти все ставки закрыты, зарплаты, может быть, не супервысокие, но хорошие. А где-нибудь в глухой деревне, где спрос на врачей очень высокий, а предложение очень маленькое, зарплата будет кратно ниже. Такого быть не должно. Готов поспорить, что многие врачи с радостью уехали бы из Москвы в маленький город или даже деревню, если бы знали, что там у них будет хорошая зарплата. В идеале зарплата врача-специалиста на периферии должна быть, как в Москве, а может быть, даже выше.

Должна быть прозрачная отраслевая система оплаты труда, без возможности администрации произвольно срезать стимулирующие выплаты, привязывать их к выполнению миллиона условий, ежемесячным показателям диспансеризации и т.д.

Такую систему обещают запустить к 2027 году, но пока неизвестно, как это будет работать. Из заявлений чиновников следует, что в ней снова будут привязанные к экономике региональные коэффициенты, которые лично мне кажутся не очень справедливыми. Получается, опять в Москве будет зарплата высокая, а в регионах нет. То есть снова мы ничего не поменяем.