Глава Комитета Госдумы по охране здоровья готовит обращение в Генпрокуратуру по делу Елены Мисюриной

«Сейчас я анализирую все доступные материалы по этому делу. Мы связались с коллективом больницы, где она работала, ее характеризуют как великолепного специалиста», – сообщил порталу Medvestnik.ru депутат. Он признался при этом, что удивлен, что такая задача, как информационная поддержка, была поставлена медицинской общественностью постфактум, после суда. Если бы коллеги догадались оказать ее, как только было выдвинуто обвинение, результаты поддержки были бы эффективнее, убежден он:  «Я уже несколько раз пытался помочь медикам, которые попадают в подобные ситуации, и убедился, что после вынесения судебных решений сделать это гораздо сложнее, практически невозможно».

Как хирург Дмитрий Морозов видит массу несоответствий в деле: в лечении пациента, в методологии и результатах патологоанатомического исследования. (По словам адвоката осужденной, одним из основных свидетелей обвинения стал патологоанатом клиники «Медси», проводивший вскрытие умершего пациента. – Прим. ред.) «Если все так, как это пишут коллеги и родственники доктора, я, честно говоря, очень расстроен произошедшим, – говорит Дмитрий Морозов. – Нельзя это назвать нормальным, объективным расследованием. За пациента, который имеет гемобластоз, тяжелейшую лимфому с лейкемоидной реакцией, с переходом в острый лейкоз, когда у него практически нет гемостаза, и гематома может образоваться просто от надавливания пальцем, обвинять врача в процедуре, приведшей к кровотечению, – это просто невозможно!».

Парламентарий, кроме того, призывает учитывать и неизбежный в работе медиков риск осложнений. «Любой из докторов, кто делает от инъекции в ягодичную мышцу до серьезной операции, знает, что, к сожалению, могут быть осложнения. Если оно у вас возникает каждый раз, то вы плохой врач, если один раз на три тысячи, то это … условия нашего бытия. Если даже чисто теоретически предположить, что трепанобиопсия была проведена с каким-то отклонением у тяжело больного человека с нарушенным гемостазом, даже это не должно судиться. Все инвазивные манипуляции во всем мире в любых клиниках, к сожалению, имеют процент осложнений. Это понятно любому доктору. Если не делать скидку на это, где вы найдете людей, которые захотят делать трепанобиопсию?».

Обращаясь в Генеральную прокуратуру, Дмитрий Морозов признает, что пересмотр решения суда – крайне редкая практика: «Но если, например, адвокаты Елены Мисюриной сочтут возможным обжаловать решение суда, то при его пересмотре может быть учтена наша обеспокоенность и назначено проведение нормальных, объективных экспертиз. Я не имею права ставить под сомнение решение суда. Я просто хочу сказать: то, что я прочитал о деле, вызывает очень много вопросов. Решение суда должно быть объективным».