В 90% онкоцентров России качество лечения оставляет желать много лучшего

– За то время, что я ездил по стране, у меня накопилась приличная экспертиза по состоянию медицины, сформировалось более или менее внятное понимание того, кто, где и на что способен из онкологов. Разумеется, не по всем регионам. Безусловно, это только мое субъективное мнение, но я не думаю, что у кого-то есть оценка объективнее и полнее. Если все это дополнить минимальными статистическими данными, экспертными мнениями ведущих специалистов, то можно получить гораздо более объективное представление о качестве оказания онкологической помощи по большинству субъектов РФ. Именно этим мы сейчас начнем заниматься.

То, что такая информация востребована, даже не подлежит обсуждению. В последние годы меня беспрестанно атакуют люди с просьбами о помощи в поиске нормального лечения рака. Таких обращений бывает больше полутора сотен в месяц.

Сервис будет реализован при нашем фонде. Для его функционирования мы откроем благотворительный проект и начнем собирать средства. Думаю, мы сможем консультировать около 4–5 тыс. пациентов в год и, по сути, выбирать для них оптимальный путь лечения рака или, по крайней мере, начальную точку этого пути. 

Это будет технически сложный IT-сервис, который мы сможем предоставлять не только пациентам, но и адресным фондам, которые нуждаются в быстрой экспертизе, куда направить пациента по госгарантиям и нужна ли ему вообще адресная помощь; клиникам, которые не занимаются онкологией, но иногда сталкиваются с онкопациентами; страховым компаниям, которые хотят защитить права своих клиентов.

– То есть это не будет ежегодный рейтинг «Топ-10»?

– Это будет постоянная исследовательская работа – накопление объективных данных по качеству лечения, по тем его критериям, которые важны для пациентов. Понятно, что в одном случае важен один параметр деятельности лечебного учреждения, а в другом – другой. Подводить всех под единый рейтинг было бы неправильно. Представьте ситуацию: кто-то собрался лечить рак молочной железы, а у заведения стоит плохой рейтинг, и пациент из-за этого отказывается от лечения в данной клинике. Но при этом вполне может быть, что именно рак молочной железы там очень хорошо лечат, а все остальное – плохо.  Мы просто будем собирать данные о том, какие параметры важны для лечения конкретной локализации. И само исследование будет структурировано по локализациям и регионам.

На самом деле не все данные можно так быстро получить, некоторые не отслеживают даже в самих заведениях. Мы постараемся сделать так, чтобы эти цифры появились в открытом доступе. Онкоцентрам самим будет интересно посмотреть друг на друга, понять, что происходит в других клиниках.

– О каких параметрах идет речь?

– Например, посмотрим, в каком объеме проводятся патоморфологические исследования. То есть на основе какой информации врачами принимается решение: иммуногистохимии, генетических тестов, или все это во внимание не берется, и от этого, соответственно, страдает качество принятия клинических решений. Исследуются ли края резекции при операции. Если нет, то не надо рассчитывать на внутренний контроль качества. Для большей конкретики, возьмем рак молочной железы: нам интересны спектр хирургических вмешательств, обеспеченность лекарственными препаратами – всем ли дают таргетные средства, когда это нужно, или существуют препоны, какова доля органосохраняющих операций, наличие технологии сигнального лимфоузла, процент пациентов, которые проходят консилиум в стационаре.

Эти данные мы будем собирать мучительно долго, постоянно, рутинно, потому что, во-первых, регионов много, во-вторых, регулярно что-то меняется.

– Какие медицинские организации будут включены в вашу работу? Только государственные? Регионального или федерального подчинения?

– Как я уже сказал, мы будем отталкиваться от локализации. Для начала возьмем самые распространенные, такие как рак молочной железы, колоректальный рак и т.д. и самые густонаселенные регионы России. В первую очередь ЦФО, СЗФО, где проживает примерно половина населения страны. Понятно, что начнем с Москвы и Санкт-Петербурга, куда едут пациенты со всей страны. Это будет сложно, так как в основном данный вид помощи оказывают федеральные институты, к которым бывает трудно подобраться и которые далеко не всегда знают много сами о себе. Многие хирурги даже не имеют четкого представления, сколько операций они выполняют в год, какова у них доля позитивных краев. Это можно посчитать, просто руки ни у кого не доходят. Будем включать в обзор и частные клиники.

– Можете ли вы уже сейчас назвать явных фаворитов с учетом вашего собственного опыта?

– Я отвечу чужими словами. Я брал интервью у двух высококвалифицированных отечественных онкологов – уролога и маммолога, которые много ездят по стране. Онкомаммолог привел такие цифры: в России есть около 100 центров, где лечат рак молочной железы, условно хорошими из них можно назвать примерно 30. Онкоуролог назвал всего пять центров, где могут качественно оперировать рак простаты. Я согласен с этими выводами – на мой вкус не более 10% онкоцентров в нашей стране более-менее на что-то похожи. В остальных 90% качество лечения оставляет желать лучшего. 

– С проблемами отечественной онкологии сегодня знакомы даже люди, не имеющие отношения к медицине. Дефицит онкологов в регионах, поздняя диагностика онкозаболеваний, высокая стоимость лечения, которая не покрывается государственным финансированием в полном объеме. На ваш взгляд, а позитивные перемены за последние несколько лет в этой области произошли?

– Определенные улучшения есть. Например, в вопросе технической оснащенности онкологических диспансеров, начала появляться современная лучевая терапия. Заметно доступнее стала лекарственная помощь. Вот, собственно, и все.