Эксперимент Хе Цзянкуя — преступление против медицины

Никакой новой информации, имеющей научную ценность, получить таким образом нельзя: ни по инструменту crispr, ни по гену CCR5, ни по эмбриональному развитию, ни по ЭКО/ПГД.

Редактирование клеток человеческой линии ведется во многих лабораториях мира законно, в том числе в России, в том числе на гене CCR5, в том числе с использованием crispr (никакой научной новизны этот эксперимент не имеет, с такой статистикой и в таком формате — в здоровых детях — ничего не доказывает и не опровергает).

Разумеется, после этого дикого случая профессиональным ученым будет сложнее работать в этом секторе и привлекать финансирование, потому что все будет по описанию похоже на этот безобразный эксперимент. С научной точки зрения он был проведен «грязно» и может привести к непредсказуемым последствиям, которые могут вообще закрыть все направление исследований.

Это преступление против медицины.

Напоминаю, что речь шла об эксперименте на здоровых детях.

Риски заражения ВИЧ от отцов (в семьях были инфицированы именно отцы) непринципиально отличаются от рисков семей с ВИЧ-негативными отцами, способы профилактики гораздо проще и отлажены: никакого медицинского основания для генной терапии тут не было.

Изменение гена CCR5 доказано увеличивает уязвимость людей к другим вирусам.

Off-target мутации, которые встречаются в случае применения crispr, могут привести к непредсказуемым последствиям, собственно, экспериментатор не смог исправить корректно и сам ген CCR5.

Данные мутации невозможно исправить при текущем уровне развития технологий, и они будут передаваться по наследству.

Информированное согласие короткое и вводило пациентов в заблуждение (нельзя назвать указанную генную терапию — новой вакциной).

Для клинических исследований на людях чье-то любопытство или желание славы — недостаточное основание.

К сожалению, большинство российских ученых и действующих врачей, которые попали с комментариями в прессу, как оказалось, не знают об этом.

С точки зрения биоэтики данный эксперимент на людях поднимает целый ряд вопросов:

— готовы ли мы применять технологии производства к людям, которые уже так или иначе применяем к животным и которые однозначно подпадают под определение евгеники?

— каковы риски дискриминации населения по геному по сценарию gattaca и прочих антиутопий?

— какова будет доступность указанных процедур для всех желающих и как будут нивелированы риски создания новых рас людей за счет евгенических практик?

— нет ли риска, что «неисправленные» люди или люди с особенностями развития, в отношении которых в последние десятилетия были достигнуты впечатляющие успехи в части толерантности и инклюзивности, фактически станут считаться «бракованными»?

— имеют ли права родители на редактирование генома своих детей без медицинских показаний?

— нет ли каких-либо популяционных рисков (смещение на уровне популяции к одному полу или другим признакам)?

Но биоэтические риски пока теоретические, поскольку вероятность широкого распространения сырой технологии редактирования генов эмбрионов равна нулю. Я часто вижу рассуждения, что некие ретрограды запрещают прогресс и не дают ученым разрабатывать спасение от ВИЧ (хотя биоэтические аспекты в данном случае на последнем месте по важности), также в другой версии, что США проиграли конкурентную борьбу Китаю в генных терапиях и поэтому атакуют (такие конспирологические рассуждения вижу только от русскоязычных спикеров, ученых, врачей, клиницистов и ни от одного западного или китайского).

Именно поэтому я настоятельно рекомендую университетам внедрять дисциплину биотехноэтика, чтобы выглядеть прилично на мировом уровне и в этом аспекте.